Cудебная психолого-лингвистическая экспертная оценка оскорбительности словесных выражений

Т.П. Будякова, Г.А. Воеводина

В статье рассматриваются вопросы обоснованности судебной лингвистической экспертизы и заключения эксперта-лингвиста. Доказывается, что качество экспертного заключения существенно повышается при проведении комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы. При использовании чисто лингвистических подходов часто не достигается цель судебной экспертизы - объективное доказывание фактов, имеющих значение для дела. Выводы, полученные при проведении экспертного лингвистического исследования, могут противоречить выводам судебной психологической экспертизы, поскольку часто основываются либо на субъективном мнении эксперта-лингвиста, либо на формальных лингвистических критериях, которые не соотносятся с исследуемой ситуацией.

В судебной практике по делам о словесном оскорблении личности чаще всего назначается судебно-лингвистическая экспертиза либо приглашается лингвист для дачи заключения специалиста. Реже имеет место практика назначения комплексных судебных психолого-лингвистических экспертиз. Специалисты-речеведы указывают, что целесообразность выбора при назначении судебно-лингвистической или комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы должна быть обусловлена конкретной следственной ситуацией ^[1].

В доктринальной литературе устоялось мнение о том, что комплексная судебная психолого-лингвистическая экспертиза необходима в случаях, когда предметом оценки словесного высказывания выступает не только лингвистический анализ самого высказывания, но и направленность высказывания ^[2].

Характер воздействия словесного оскорбления на личность оскорбленного имеет юридическое значение и, соответственно, требует судебной психологической экспертной оценки в нескольких случаях.

Во-первых, когда речь идет об оценке морального вреда, причиненного личности неправомерным деянием (в нашем случае оскорблением словом).

Во-вторых, когда предметом экспертизы выступает характер самого высказывания, то есть оценка того, как высказывание влияет на чувство достоинства представителей определенной культуры, к которой принадлежит потерпевший.

В-третьих, когда оценивается оскорбительность выражения для конкретного лица, обладающего индивидуальной чувствительностью к определенным высказываниям.
Во втором и в третьем случаях возникает потребность в комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизе. Однако на практике такая экспертиза назначается не всегда - проводятся либо лингвистическая экспертиза, либо привлекается лингвист для дачи заключения специалиста.

Самым существенным недостатком многих судебно-лингвистических экспертиз, по мнению адвоката Г.М. Резника, является то, что они проводятся фактически по бесспорным основаниям, когда и без лингвистического анализа очевидны оскорбительность отдельных слов и выражений ^[3].

Вместе с тем иногда кажущаяся житейская очевидность не подтверждается при использовании психологического плана анализа текста.

Например, Всемирная организация здравоохранения в Международной классификации болезней, травм и причин смерти 10-го пересмотра утвердила новые названия видов умственной отсталости: легкая у.о.; умеренная у.о.; тяжелая у.о.; глубокая у.о. ^[4], запретив использование чисто научной терминологии: "дебильность", "имбецильность", "идиотия", мотивировав это тем, что в общественном сознании эти термины стали восприниматься как оскорбительные.

В г. Ельце администрация специальной школы N 14 для умственно отсталых детей перестала использовать номер школы в своем названии, поскольку "номер 14" стал использоваться для оскорбления ее учеников и выпускников. В числе "14" формально нет ничего оскорбительного, как и в чисто медицинских терминах, обозначающих степень умственной отсталости. Однако психологическое восприятие некоторыми людьми отдельных слов, номеров и выражений может существенно различаться в зависимости от конкретной психологической ситуации.

Лингвистический и психологический планы анализа лексики часто не только осуществляются по разным правилам, но иногда приводят к прямо противоположным выводам. Например, выражение "разгромное поражение" с точки зрения лексических правил является тавтологичным, по сути совпадающим со значением слова "поражение", но с точки зрения спортивной логики эти два термина ("разгромное поражение" и "поражение") имеют различный смысл: разгромное поражение - это проигрыш с большим разрывом в счете. Для судебной практики по делам, где оценивается оскорбительность словесных выражений и отдельных слов, особенно важно выявление не только лингвистических особенностей текстов (слов), но и характера их воздействия на личность.

Рассмотрим конкретный случай из судебной практики, когда назначение комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы могло бы повысить качество экспертного заключения. Приведем фрагмент судебного заключения специалиста-лингвиста по оценке оскорбительности слова "клоун".

На основании лексикографических данных было дано следующее заключение:

"Слово клоун заимствовано из английского языка в значении "житель деревни". В современном русском языке слово клоун имеет несколько значений: 1) "комический персонаж", 2) "цирковой артист", 3) "шут, смешной болван" (Новый словарь иностранных слов // Главный редактор В.В. Адамчик. Минск, 2006. С. 446 - 447).

Слово клоун толкуется в "Современном толковом словаре русского языка" (СПб.: Норинт, 2001) как "цирковой артист-комик" (с. 273).

Таким образом, из рассмотренных вышеуказанных значений слова клоун следует, что употребление слова клоун может характеризовать человека и пониматься в значении "веселый".

Слово клоун связано со следующими ассоциациями: веселый; смешной; комик; шут; забавный ("Русский ассоциативный словарь". М.: Астрель, 2002. Т. I. С. 336).

В итоге можно сделать следующие выводы:

1. Смысл слова "клоун" не является оскорбительным либо непристойным.
2. Слово "клоун" не имеет аморального либо циничного содержания.
3. Слово "клоун" не выражает презрение либо неуважение к какой-либо категории граждан.
4. Использование слова "клоун" не может явиться причиной разжигания межнациональной розни, расовой вражды либо религиозной ненависти.
5. Слово "клоун" не является дискриминирующим либо унижающим людей по политическим, этническим, социальным и иным признакам".

Однако заключение специалиста-лингвиста не учитывает индивидуальных особенностей оскорбленного лица и конкретную ситуацию, в которой произошло деяние. Так, в одной из жизненных ситуаций клоуном назвали женщину из-за ее яркого наряда, не соответствующего возрасту. Это на субъективном уровне было воспринято как тяжкое оскорбление, которое прервало нормальное общение, и только длительная процедура извинений помогла сгладить последствия деяния.

Психологическая экспертиза оскорбительности словесных форм включает: а) анализ конкретной ситуации общения и ее контекста, б) анализ индивидуальных особенностей потерпевшего от оскорбления, в) влияние этих особенностей на чувство собственного достоинства лица как представителя определенной социальной группы и как человека, обладающего уникальными индивидуальными отличиями, г) анализ последствий оскорбительного воздействия на личность и др.

Например, в свое время И.С. Ной совершенно справедливо полагал, что использование выражений типа: "дурак", "дурачок", "дура", "дурочка", не может считаться оскорбительным, если это было явной шуткой. "Все будет зависеть от того, с какой целью высказан отзыв об умственных способностях другого" ^[5]. Между тем в современных условиях лингвист Ю.В. Казарин, опираясь на правила русского языка, однозначно оценивает слово "дурак" только как оскорбительное ^[6].

Приведем еще один пример заключения специалиста-лингвиста по оценке оскорбительности слова "мусор".
"Слово "мусор" о милиционерах, надзирателях является жаргонным, но не бранным. Из этого следует, что данное слово служит средством экспрессивного выражения негативного эмоционального состояния или отрицательной оценки какого-либо явления, события или лица. Как показывают данные словарей, эта лексика иногда используется и в художественной литературе со стилистическими целями.

Таким образом, слово "мусор" в данном контексте может быть истолковано как эмоциональное выражение нежелания общения, т.е. оно не образует речевого акта оскорбления".

Из заключения лингвиста следует, что слово "мусор" является жаргонным, жаргон в отличие от бранной лексики не является неприличным, оскорбительным, поэтому и не возникает основания для юридической ответственности. Вместе с тем надо оценивать ситуацию общения, в частности факт, когда данное слово направлено именно на унижение конкретной личности. Но это уже предмет судебной психологической экспертизы. Выводом комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы мог быть вывод об оскорбительности данного слова в определенной ситуации общения для конкретного лица.

Некоторые эксперты-лингвисты при производстве судебно-лингвистической экспертизы делают попытку перейти из собственно лингвистической сферы в психологическую, фактически вторгаясь в пределы другой науки. Это делает экспертное заключение недостаточно обоснованным, поскольку психологический анализ проводит ненадлежащее лицо - эксперт-лингвист.

К примеру, А.Н. Баранов полагает, что оценивание приемов речевого воздействия на личность относится к компетенции эксперта-лингвиста^[7]. Однако степень и характер воздействия речевого высказывания на конкретную личность может оценить только психолог. Эксперт-лингвист здесь может только описать сам прием, который использовал ответчик. Просто мнения эксперта-лингвиста по поводу степени воздействия высказывания на конкретного человека недостаточно, поскольку мнение не может быть основой для выводов экспертного исследования, основой могут быть только результаты соответствующего психологического исследования.

Отдельные эксперты-лингвисты преувеличивают значение логических средств при производстве судебно-лингвистической экспертизы. Так, Г.В. Кусов, строя логическую цепочку при оценке оскорбительности содержания фразеологизма "цепной пес", приходит к выводу, что указанное выражение означает целеустремленность, а целеустремленность не является свойством, умаляющим честь и достоинство^[8]. Однако если бы предметом оценки были, например, индивидуальные особенности оскорбленного этими словами потерпевшего и влияние этих особенностей на степень претерпеваемых страданий (что фактически устанавливается судебной психологической экспертизой), то выводы могли бы быть и иными.

Одной из проблем судебной лингвистической экспертизы, обсуждаемой в филологическом сообществе, является проблема соотнесения правовых категорий с лингвистическими. Лингвисты-эксперты в одних случаях требуют легализации некоторых категорий, чтобы избежать их субъективной оценки. Речь идет, например, о таких понятиях, как "неприличная форма оскорбления", "тяжкое оскорбление". В других случаях говорят о научной неопределенности и недостаточной проработанности терминологического аппарата в самой судебной лингвистике.

Однако решить проблему означивания в данном случае невозможно без участия ученых-психологов. Оценочное суждение нуждается в критериях оценки его оскорбительности или "приличности". Вместе с тем выработка такого рода критериев невозможна без проведения научных психологических исследований по изучению влияния словесных форм на чувство достоинства человека.

^[1] См., например: Галяшина Е.И. Речеведческие экспертизы: от теории к практике // Эксперт-криминалист. 2015. N 2. С. 28 - 31; Подкатилина М.Л. Судебная лингвистическая экспертиза экстремистских материалов. М.: Юрлитинформ, 2014. С. 82.
^[2] Кукушкина О.В., Сафонова Ю.А., Секераж Т.Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы по делам, связанным с противодействием экстремизму. М.: ЭКОМ Паблишерз, 2011. С. 23.
^[3] Резник Г.М. Предисловие юриста // Предисловие к книге: Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М.: Флинта, Наука, 2009. С. 3.
^[4] Забрамная С.Д., Исаева Т.Н. Некоторые психолого-медицинские показатели разграничения степеней умственной отсталости у детей на начальном этапе обучения // Коррекционная педагогика. Теория и практика. 2008. N 1. С. 5.
^[5] Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959. С. 61.
^[6] Казарин Ю.В. Лингвистическая экспертиза // Российское право: образование, практика, наука. 2004. N 3. С. 51.
^[7] Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М.: Флинта, Наука, 2009. С. 174 - 299.
^[8] Кусов Г.В. Судебная лингвистическая экспертиза "оскорбления": развитие современной теории и практики // Российский судья. 2011. N 9. С. 15 - 19.

Список литературы

1. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М.: Флинта, Наука, 2009.
2. Галяшина Е.И. Речеведческие экспертизы: от теории к практике // Эксперт-криминалист. 2015. N 2. С. 28 - 31.
3. Забрамная С.Д., Исаева Т.Н. Некоторые психолого-медицинские показатели разграничения степеней умственной отсталости у детей на начальном этапе обучения // Коррекционная педагогика. Теория и практика. 2008. N 1. С. 5 - 10.
4. Казарин Ю.В. Лингвистическая экспертиза // Российское право: образование, практика, наука. 2004. N 3. С. 50 - 54.
5. Кукушкина О.В., Сафонова Ю.А., Секераж Т.Н. Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы по делам, связанным с противодействием экстремизму. М.: ЭКОМ Паблишерз, 2011.
6. Кусов Г.В. Судебная лингвистическая экспертиза "оскорбления": развитие современной теории и практики // Российский судья. 2011. N 9. С. 15 - 19.
7. Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959.
8. Подкатилина М.Л. Судебная лингвистическая экспертиза экстремистских материалов. М.: Юрлитинформ, 2014.
9.  Резник Г.М. Предисловие юриста // Предисловие к книге: Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М.: Флинта, Наука, 2009. С. 3 - 5.